Экономическое измерение арабской весны

Регион Северной Африки и Леванта до сих пор не оправился от последствий арабской весны – проекта исламской демократии. Ни рост ВВП, ни добыча нефти, ни доходы от туристического потока пока не вернулись к своим дореволюционным показателям. Про стабильность и говорить не приходится. И возникает логичный вопрос – «А нужна ли вообще была арабам эта демократия?» Рассуждений политологов, геополитиков и правозащитников на этот счет существует масса, но мы посмотрим на проблему под экономическим углом и будем рассуждать в простом измерении – «что было и что стало».

Арабская весна оказала значительное влияние на экономическую активность в странах Северной Африки и Леванта. Экономическую динамику стран региона от дореволюционной к постреволюционной эре проследить довольно сложно ввиду отсутствия большинства экономических индикаторов в 2012–2013 гг. Экономические данные по Сирии, например, вообще не поступают с момента начала гражданской войны, т. е. с 2011 года. Усредненный рост реального ВВП в регионе снизился с 4,2% в 2010 году до 2,2% в 2011 году, на который пришелся революционный апогей. Этот показатель стал самым низким за все предыдущее десятилетие. Приток прямых иностранных инвестиций в регион снизился за 2011 год на 24% до 50 млрд долларов, и тенденция продолжилась в 2012 году. Помимо необходимости восстановления от последствий «весны», на экономические показатели региона сильное влияние оказал кризис еврозоны, со странами которой существуют тесные экономические связи.

Замедление темпов роста затронуло все страны, но его интенсивность варьировалась от страны к стране. Сильнее всего пострадали именно те государства, которые оказались в центре арабской весны. Это Ливия, Тунис, Египет, Сирия и Йемен. Только в Марокко в 2011 году наблюдалась положительная динамика роста. В 2012 году регион постепенно начал оправляться от последствий революций – незначительно увеличился средний региональный рост ВВП – до 2,4%. В текущем году только два государства – Ливия и Марокко – продемонстрировали рост ВВП более высокий, чем усредненный рост за дореволюционное десятилетие. По прогнозам аналитиков рост экономик Северной Африки и Леванта в целом в 2013 году должен был подняться до 3,5%, что, однако, все равно ниже дореволюционного показателя. Но учитывая новый виток революции в Египте и войну в Сирии, даже этот прогноз вряд ли оправдается.

Незамедлительным последствием волнений в регионе стало резкое снижение потока туристов. Число туристов в пяти основных туристических направлениях в регионе (Египет, Тунис, Марокко, Иордания и Ливан) упало на четверть, с 20 млн в первом полугодии 2010 года до 15 миллионов в первой половине 2011 года. Самый большой отток туристов испытали Египет и Тунис – около 40%. В целом по региону темпы роста туризма в 2011 году сократились на 9%, по данным Барометра международного туризма ЮНВТО. В 2012 году приток туристов в регион восстановился, но остается значительно ниже дореволюционного уровня. Учитывая, что доходы от туризма составляют более 20% ВВП в Ливане, 12% в Иордании и от 5% до 8% ВВП в Марокко, Тунисе и Египте, снижение туристического потока оказало значительное влияние на экономический рост.

Среди стран-импортеров нефти снижение доходов от туризма и увеличение расходов на импорт, вызванное высокими мировыми ценами на нефть и продовольствие, привели к резкому увеличению дефицита счета текущих операций. В период между 2010 и 2012 гг. дефицит практически удвоился в Египте, Марокко, Ливане и Иордании. С другой стороны, экспортеры нефти – Ливия и Алжир – подобных проблем не испытали.

В Египте проект арабской весны вообще с треском провалился. На смену свергнутому в 2011 году Х. Мубараку пришел демократически избранный Мухаммед Мурси. Но, не обладая должной политической компетенцией, всего за год своего правления он усугубил экономический кризис в стране, и в итоге 3 июля 2013 года, после очередной волны протестных акций, министр обороны Абдель-Фаттах аль-Сиси заявил о смещении М. Мурси с должности и приостановлении действия конституции на всей территории страны. К тому моменту валютные резервы Египта, составляющие на январь 2011 года около 36 млрд долларов, были растрачены и сократились до 13 млрд долларов. Число египтян, живущих за чертой бедности увеличилось с 21% до 25%. Рост ВВП, по данным Всемирного банка сократился с 5,5% в 2010 году до 2,2% в 2013-м. Не удивительно, что на фоне всех этих проблем египтяне стали с ностальгией вспоминать время Хосни Мубарака, при котором политическая стабильность сопровождалась и экономической. Согласно опросу PewResearchCenter, 49% египтян считают экономические задачи более важными, чем установление демократии. А с этой задачей «продукту арабской весны» справиться явно не удалось.

Ливия после падения режима Каддафи оказалась на грани распада. Центральное правительство не способно контролировать некоторые регионы страны, что понижает уровень безопасности и, как следствие, отрицательно сказывается на инвестиционной привлекательности. Во время основной фазы конфликта в 2011 году экономическая активность страны практически остановилась, сопровождаясь реальным падением ВВП на 62,1% и увеличением потребительских цен на 15,9% (по данным IMF). Экспортная способность углеводородного сектора, на долю которого в дореволюционный период приходилось четыре пятых ВВП, была практически полностью парализована санкциями ООН, отмененными к началу 2012 года. За это время падение экспорта углеводородов привело к дефициту бюджета в 15,4% от ВВП и резко сократило профицит счета текущих операций. В текущем году удалось довести добычу нефти почти до уровня 2010 года, что снизило инфляцию до 6,1%, а профицит счета текущих операций увеличился до 35,9 % ВВП. Но говорить о полном восстановлении экономики Ливии пока не приходится. «Ливия не восстановила свою экономику – пока возобновлена лишь добыча нефти. Это довольно печально, ведь многие страны ринулись в Ливию, чтобы незамедлительно начать качать нефть и поднимать таким образом собственную экономику. Другие же области не развиваются и остаются нетронутыми, в том состоянии, в котором их бросили 17 февраля 2011 года. Так что если бы не нефть – Ливия сейчас находилась бы в такой же ситуации, что Египет или Тунис. Поэтому дело не в экономике Ливии в целом, все крутится вокруг нефтяных запасов», – считает известный ливийский политик Махмуд Джибриль, который во времена Каддафи был министром экономики.

Что касается «колыбели арабской весны» – Туниса, то, по подсчетам западных экспертов, экономика Туниса сможет достигнуть показателей 2010 года не раньше 2018 года. Но все прогнозы очень условны ввиду неопределенной ситуации в Сирии, дальнейшая нестабильность и возможная военная операция в которой значительно повлияют на регион.

«Действительно, последние два года были очень сложными для экономик Египта, Ливии и Туниса. Пока лучшие показатели восстановления продемонстрировал Тунис, но я убежден, что в перспективе все государства выиграют от проведенных революций. Те возможности, которые они приобрели вместе с арабской весной, они никогда не могли бы получить при старых клептократических режимах», – поделился своим прогнозом с WEJ Джереми Шапиро, эксперт института Брукингса (Jeremy Shapiro, visiting fellow in the Foreign Policy program at the Brookings Institution).

Текст: Ольга Ирисова