Египет: революция не для всех

Революция в Египте 2011 года привела к падению диктаторского режима Х. Мубарака, правящего страной 30 лет. Но взамен долгожданной свободы и демократии египтяне получили «нового Мубарака», который в отличие от предыдущего не способен обеспечить стране ни политической, ни экономической стабильности. Вместе с религиозной ориентацией нового режима произошло и разделение граждан Египта на два противоборствующих лагеря: секуляристов и исламистов. И теперь даже те, чьими руками совершалась революция, ставят под сомнения ее итоги.

Первый год после падения режима Хосни Мубарака в феврале 2011-го был хоть и сложным, но все же вселял определенные надежды. После 30 лет диктатуры демократические выборы привели к власти «Братьев-мусульман», которые, несмотря на десятилетия гонений, все же обещали быть терпимыми и отражать интересы всех групп общества. Но с избранием президентом страны в июне прошлого год представителя «Братьев-мусульман» Мухаммеда Мурси политическая и экономическая ситуация в стране неуклонно ухудшается. Египетское общество становится все более поляризованным по вопросу о допустимой степени влияния ислама на жизнь государства. В стране не прекращаются столкновения между противниками и сторонниками Мурси, а протесты недовольной части населения часто приобретают насильственный характер. Силы безопасности колеблются между поддержкой исламистов и глубинным недоверием к ним. А экономика страны, если Мурси в ближайшее время не предпримет никаких прорывных мер, может окончательно рухнуть.

С момента падения режима Мубарака практически все экономические показатели серьезно ухудшились. Так, валютные резервы Египта, составляющие на январь 2011 года около 36 млрд долларов, после революции были растрачены и к сегодняшнему дню упали до 13 млрд долларов. Курс египетской валюты с января текущего года упал на 10%, основной биржевой индекс страны (EGX-30) на 10%. Падение валюты привело к росту инфляции: годовая ставка декабря прошлого года в менее чем 5% уже к февралю выросла до 8%. К тому же есть все основания полагать, что к концу финансового года, приходящегося на июнь, дефицит бюджета достигнет критической отметки в 12% ВВП вместо планируемых 9,5%. После революции по меньшей мере 4500 предприятий были закрыты, что, конечно, привело к росту уровня безработицы, который уже сейчас находится на отметке в 13%, и, по словам экспертов, может достигнуть к концу года 20%. Туристы боятся ехать в страну, раздираемую политической нестабильностью, а бывшая мекка туризма – Каир, превратилась в крайне опасное для туристов место. А ведь раньше, при Мубараке, туризм обеспечивал по меньшей мере 12% ВВП Египта. Логично, что и иностранные инвестиции в страну ощутимо сократились. Многие из успешных египетских бизнесменов бежали из страны после революции, боясь, что новый режим может привлечь их к суду за сотрудничество с Мубараком.

Правительство грозит национализировать ряд приватизированных ранее предприятий. Цены на продукты питания стремительно растут, при том что уже сейчас около четверти населения Египта живет за чертой бедности. Примечательно, что и этот показатель увеличился после революции с 21% египтян в 2009 году до 25% в 2012-м. Расточительная политика в отношении субсидий на топливо, которое поставляется на внутренний рынок по цене, эквивалентной 16 центам за литр, и неспособность правительства обеспечить достаточный его импорт привели к дефициту топлива и огромным очередям на АЗС. Значительные сложности порождает необходимость обеспечения субсидированного хлеба для беднейших граждан страны. Стратегические запасы зерна на сегодняшний день составляют 1,7 млн тонн. При среднем уровне потребления в 17 млн тонн в год этого количества хватит чуть более чем на месяц, если не будет заключен контракт на импорт зерна.

Для сохранения своего политического положения и обеспечения минимальных потребностей государственного управления правительство Мурси ведет активные переговоры по привлечению иностранных кредитов на общую сумму в $30 млрд, уже договорившись о получении более $10 млрд от ЕС, Саудовской Аравии, Ливии и Турции. В данный момент ведутся переговоры с МВФ ($4,2 млрд), Катаром($3 млрд) и Россией ($2 млрд).

Мало того, что правительство Мурси не смогло предложить четкого плана экономических реформ по выходу из кризиса, так еще и в отношении критики в свой адрес «Братья-мусульмане» пользуются теми же методами, что и свергнутый при их непосредственном участии Хосни Мубарак. В ситуации, когда миллионы египтян верили, что совершают революцию во имя демократии и свободы, это «закручивание гаек» неизбежно приводит к росту насилия, а число недовольных проводимой политикой растет в геометрической прогрессии.

Для того чтобы выяснить, что о сложившейся ситуации думают те, кто активно поддерживал революцию 2011 года, корреспонденты WEJ встретились в Каире с Басемом Фази, одним из организаторов 17-дневного массового протеста, заставившего Мубарака покинуть свой пост.

Басем, расскажите нам об основных мотивах и причинах революции, свергшей режим Хосни Мубарака в 2011 году.
Безусловно, причин у революции было много: массовая бедность, тотальный полицейский контроль и злоупотребление властью, постоянные нападения на оппозицию, правозащитников и активистов, а также требования широких масс о масштабных переменах в обществе, модернизации страны и большего участия в управлении своим государством.

Поводом для действий стал пример Туниса, где протестующие заставили президента Бен Али бежать из страны. Мы поверили, что сможем добиться того же. «Организационный Комитет», если нас можно так назвать, принял решения выйти на центральную площадь Тахрир 25 января, в день полиции. Хочу заметить, это для нас уже добрая традиция, несколько лет мы выходили в этот день и протестовали против полицейского беспредела, пыток и нарушения наших прав. Обычно такие протесты собирали не более 1000 участников, но, учитывая обстоятельства и успех Туниса, мы ожидали порядка 3500–5000 участников. Но к всеобщему удивлению в первый день революции на площадь вышли не менее 45 000 человек.

Моей непосредственной задачей было обеспечение участников протеста палатками и одеялами, касками и щитами – всем необходимым, чтобы оставаться на площади, пока Мубарак не объявит о своем уходе, и защищаться от нападений полиции.

Как отреагировала власть на такую массовость протеста, были ли попытки вытеснить вас с центральной площади?
Фактически первые три дня прошли с незначительными столкновениями, хотя действительно мирным можно считать только первый день революции. Но уже 28 января, когда стало понятно, что мы не уйдем, пока не дождемся отставки Мубарака, полиция начала действовать намного агрессивнее, блокируя подступы к площади, пуская слезоточивый газ и резиновые пули. В центре города исчезла сотовая связь и интернет. В этом момент протест перерос из мирного в крайне агрессивный, протестующие превратились в толпу. Я лично был свидетелем нескольких смертей от рук полицейских.

Уже к ночи большинство полицейских участков горели, и Мубарак потребовал от военных вмешаться. К счастью, военное руководство не решилось на подавление революции с помощью оружия. И 11 февраля Мубарак наконец ушел.

Каковы были ваши действия после ухода Мубарака, кто формировал повестку в стране в переходный период?
К моему большому сожалению, наша надежда на «большой круглый стол», который бы собрал представителей разных политических групп для обсуждения будущего страны, не оправдалась. В это время мы выходили на улицу против Высшего совета Вооруженных Сил, требуя созыва общенародного совета для написания новой конституции, которая смогла бы отразить наши взгляды на будущее страны. Но ни либералы, ни левые не имели эффективной организации или видного деятеля, который бы мог вести переговоры с военными, поэтому повестку вырвали у нас из рук «Братья-мусульмане», требуя сначала провести выборы, а уже затем говорить о конституции. Военные пошли им навстречу и в итоге в январе 2012 года они легко выиграли парламентские выборы. Уже к марту отчетливо сформировалось общественное деление на исламистов, поддерживающих «Братьев-мусульман», и секуляристов, выступающих за светское государство.

Почему, несмотря на сегодняшнее массовое недовольство «Братьями-мусульманами», большинство поддержало их на выборах и активно выступало за президента Мурси, включая и вас?
«Братья-мусульмане» появились в кадре не сразу, в самом начале, 25 января, они еще выступали с заявлениями против массовых протестов, но уже 28 января, почувствовав неизбежность падения режима, они влились в ряды протестующих. Будем реалистами – они были единственной политической группой в стране с выстроенной организацией и четким видением «Египта после Мубарака». И во время правления военных, и на выборах президента у нас не было альтернативы, кроме как поддержать исламистов против «старой власти». Мы боялись, что если вернутся люди Мубарака – нас повесят.

Когда же случился перелом и Мурси превратился из «Лидера Революции» во «Второго Мубарака»?
Летом 2012-го, сразу после выборов, Мурси начал активно убирать из власти всех наиболее активных представителей старого режима, в том числе и наиболее влиятельных генералов армии. Но на места людей Мубарака он ставил людей Мурси, главной задачей которых была вовсе не реализация прав граждан Египта, а служение «Братьям-мусульманам» и лично Мурси. Лояльность стала главным критерием.

Уже к августу у многих появились существенные претензии к новой власти. Не были проведены адекватные расследования и наказаны виновные в смерти многих простых граждан во время событий 2011 года. Обещанный общенациональный комитет по написанию конституции так и не был сформирован.

А в ноябре Мурси перешел черту, приняв конституционную декларацию, существенно ограничивающую полномочия независимого судейства и дающую президенту власть издавать «любые декреты, направленные на защиту революции». 22 ноября Тахрир вновь был заполнен протестующими, требующими немедленной отставки Мурси. В Каире начались постоянные столкновения исламистов и секуляристов, чего раньше в истории Египта никогда не было.

А как изменилось положение в сфере политики и экономики, прав женщин и свободы СМИ после прихода «Братьев-мусульман» к власти?
Что касается политики, то мы в какой-то мере стали свободнее, сейчас мы можем создавать политические организации, не боясь полицейской расправы, можем открыто критиковать власть. Но эта свобода существуешь лишь благодаря слабости правительства Мурси, но как только он закончит строить «авторитаризм по Мурси», мы, несомненно, станем первыми, кого он атакует

В экономике Мурси хочет построить «свой Иран», но, к счастью, у нас нет больших запасов нефти или сильной промышленности для построения фашистского государства с государственной экономикой.

Большая проблема сегодня – это нехватка инвестиций, бизнес не хочет инвестировать в политически и экономически нестабильный Египет. Все мои знакомые, занятые в малом и среднем бизнесе испытывают большие сложности, – никто не хочет вкладывать деньги, брать кредиты стало крайне рискованно, доллар почти пропал из свободного оборота. Цены на потребительские товары постоянно растут, и с каждым днем обычный египтянин чувствует все большую экономическую незащищенность.

Но больше всего пострадала сфера туризма, раньше дававшая большие доходы казне. В Каире туристов просто нет и, соответственно, многие сотрудники этой сферы остались без работы.

Что касается положения женщин, то БМ открыто принимают законы, ограничивающие права женщин. К примеру, последний принятый закон запрещает женщинам баллотироваться во главе или на второй позиции списка любой партии на выборах.

Свободы прессы, как ни странно при Мубараке было больше. Мубарак понимал, что небольшие щели для выпуска пара должны быть, и оставлял место критике. При Мурси мы наблюдаем постоянно множащиеся обвинения в адрес журналистов и телеведущих за критику режима. Мурси подталкивает СМИ к самоцензуре, организуя показательные дела известных на всю страну деятелей культуры.

В религиозном отношении исламист Мурси является своего рода антиподом светскому диктатору Мубараку. Изменилось ли положение религиозных меньшинств с его приходом?
Религиозные меньшинства, в частности христиане, подвергаются регулярным атакам. За последний год произошли десятки атак на церкви. К слову, некоторые из советников Мурси в прошлом были террористами, убившими десятки христиан в 1990-е. Мурси выпустил их из тюрем и дал им власть.

Складывается ощущение, что за сделанным Египтом в январе 2011 года «шагом вперед» навстречу свободе, демократии и процветанию последовали «2 шага назад», сделанные правительством г-на Мурси. В терминах экономической и политической стабильности Египет сейчас куда менее безопасное место, чем при Мубараке. Был ли тогда вообще смысл в этой революции?
По крайней мере, сейчас я могу свободно разговаривать по сотовому, в то время как при Мубараке мой телефон прослушивался 24 часа в сутки. Мы можем свободнее говорить о политике, собираться для ее обсуждения. Контроль над частной жизнью уменьшился. Да, сейчас вас все еще могут задержать на митинге, но произойдет это непосредственно на улице, при Мубараке же за вами могли прийти прямо домой. Так что определенный прогресс есть.

Принимая во внимание произошедший после революции упадок экономики, раскол гражданского общества, рост исламского радикализма и откат от прежних светских принципов управления государством, этот прогресс едва ли кажется существенным. А что касается инвестиционного климата, дала ли революция какие — либо новые возможности для иностранных инвесторов?
Нет, вообще никаких. Наоборот, после революции большинство иностранных инвесторов покинули страну, опасаясь нестабильности. А сейчас у «Братьев-мусульман» не достаточно квалифицированных кадров, чтобы грамотно выстраивать экономическую политику и привлекать новых инвесторов. К тому же у Мурси явно прослеживаются идеологические предпочтения в выборе инвесторов. Приветствуя проникновение на внутренний египетский рынок мусульманского государства Катар, в то же время он не стал сотрудничать с Турцией, которая позиционирует себя как прежде всего светское, а не мусульманское государство.

Какова степень поддержки БМ в целом по стране, кто сейчас поддерживает Мурси?
Крупные города со значительной долей среднего класса сейчас выступают однозначно против Мурси, хотя точнее сказать, что они раскололись, ведь в каждом городе есть сторонники БМ, выходящие на улицы с лозунгами поддержки. Остальной Египет – менее образованный и более религиозный – намного проще запугать и убедить в верности курса, принятого Мурси.

Хотя сейчас общество начинает осознавать, что у БМ нет реального экономического, политического и законодательного проекта, способного улучшить жизни людей. А сам Мурси это фактически тот же Мубарак, только с «бородой». Поэтому значительная часть недовольных считает, что будет лучше, если власть опять возьмут военные.

Получается, что люди охотнее доверятся военным, чем будут голосовать за либералов или левых?
После долгих размышлений я пришел к выводу: из-за того, что БМ очень авторитарны, а либеральная оппозиция пока еще очень слаба, военные все же лучше, чем БМ. Военные коррумпированы, но они имеют тесную историю и взаимосвязь с Египтом, и поэтому в их интересах поддержание стабильности в Египте. А проект БМ – это, скорее, межнациональный проект. К тому же военные никогда не спросят меня, молился ли я, во что я одет, что я пью, а БМ хотят контролировать очень приватные аспекты моей жизни.

Текст: Антон Барбашин, Ольга Ирисова