Случаи «женского обрезания» на Северном Кавказе: по следам наших публикаций

Деревня на Северном Кавказе, Россия

В конце января в России вынесли первый приговор по делу о так называемом «женском обрезании», и произошло это в преддверии Международного дня нетерпимого отношения к этим варварским процедурам, которые в ООН называют менее благозвучным, но более емким словосочетанием «калечащие операции на женских половых органах». Он ежегодно отмечается 6 февраля.

Известно, что подобная практика широко распространена главным образом в 30 странах Африки и Ближнего Востока, а также в некоторых странах Азии, включая Индию, Индонезию, Ирак и Пакистан, в отдельных регионах Латинской Америки. Но в России? Не может быть.

«Женское обрезание» в России?

В Службу новостей ООН впервые поступили данные о том, что «женское обрезание» практикуется и на Северном Кавказе, в ходе интервью с дагестанским журналистом Закиром Магомедовым в феврале 2016 года. А весной того же, 2016-го года неправительственная организация «Правовая инициатива» начала исследовать это явление в России и к осени 2016-го опубликовала результаты первого подобного расследования. Доклад вызвал бурную и неоднозначную реакцию в российском обществе. Полтора года спустя в России был опубликован второй доклад о проблеме калечащих операций на женских гениталиях и тоже привлек внимание, в том числе и со стороны СМИ. 

«Тогда казалось, что возможны перемены на законодательном уровне. И даже религиозные деятели, например, Муфтият Дагестана, планировали издать фетву (богословское заключение) относительно практики женского обрезания. В частной беседе с журналистами муфтий сказал, что считает эту практику не исламской и поэтому готов выпустить такое заключение. Но ничего так и не вышло – потом всё было «спущено на тормозах», – объясняет программный координатор Фонда им. Генриха Белля в России Ирина Костерина, на протяжении многих лет – участница сессий Комиссии ООН по положению женщин. 

А два года назад началась пандемия COVID-19. «Мне кажется, что пандемия сильно изменила новостную повестку и совсем уничтожила интерес к проблеме женского обрезания, – считает Костерина. –  Поэтому, к сожалению, сейчас тема буквально уходит в песок». В ООН подчеркивают, что COVID-19 привел к появлению «теневой пандемии», подрывающей выполнение одной из задач Глобальной повестки дня в области устойчивого развития: к 2030 году покончить с практикой калечащих операций на женских половых органах. По прогнозам Фонда ООН в области народонаселеня (ЮНФПА), к этому времени ее жертвами могут стать еще 2 миллиона девочек и женщин. 

Зачем девочек отдают «под нож»?

Поборники  женского обрезания  преподносят его как давнюю религиозную культурную традицию. Но, по словам экспертов, эти калечащие операции не имеют ничего общего ни с исламом, ни с культурой. Их цель – подавить либидо женщины и контролировать ее. 

«Идеологическое объяснение этой операции в том, что в некоторых этнических селах женщина, не прошедшая эту операцию, считается грязной и распутной, ее никто не возьмет замуж, – поясняет Ирина Костерина. – Поэтому в некоторых селах до 90 процентов женщин могут подвергнуться обрезанию». 

Характер и последствия этих калечащих операций могут быть разными. Большинство свидетельств говорит о том, что в Дагестане и Ингушетии они совершаются, так сказать, «в легкой форме»: делается ритуальное насечка, чтобы появилось несколько капель крови. 

«Это такой „обряд инициации”, – говорит Ирина Костерина. – Понятно, что когда такая операция делается в детском или подростковом возрасте, девочки очень напуганы. Им часто не объясняют, что с ними происходит. Конечно, это оставляет глубокую травму». 

Но «обрезанию» подвергаются и взрослые женщины – как правило, по инициативе жениха, мужа или их родственников. Каковы масштабы проблемы, сказать трудно. «Правовая инициатива» приводила в своем исследовании цифру в полторы тысячи женщин, но эти данные основаны, как правило, на опросах местных жителей.

«Никакой официальной статистики нет, поскольку операция делается за пределами медицинских учреждений, часто пожилыми женщинами в горных селениях. Поэтому оценить реальный масштаб очень тяжело, объясняет Костерина. – В самих же республиках часто говорят, что речь идет о паре десятков случаев. И из этого не стоит делать «большую проблему мирового масштаба». То есть зачастую в регионах, где практикуется эта операция, не видят проблемы и необходимости принимать какие-то серьезные меры». 

Сами женщины, по словам эксперта, соглашаются рассказывать о перенесенных операциях, только на условиях полной анонимности: «Они боятся осуждения, боятся давления своих родственников, потому что женщине о таком говорить стыдно». 

Первый приговор

В ноябре прошлого года в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) была зарегистрирована жалоба на нарушение прав девочки, которой в возрасте 9 лет в Ингушетии была сделана операция на гениталиях. Сделана детским гинекологом. А в конце января 2022 в России был вынесен приговор по этому делу – первый в истории. Судили врача за «умышленное причинение легкого вреда здоровью» и приговорили к штрафу в 30 000 рублей. Правда, по сообщениям СМИ, обвиняемую тут же освободили от наказания «в связи с истечением срока давности». Операция была сделана в 2019 году. 

Проблема «женского обрезания» в числе прочего обсуждалась в ходе рассмотрения отчета России в Комитете ООН по правам человека в ноябре прошлого года. Члены Комитета выразили обеспокоенность масштабами распространения «вредной практики в отношении женщин и девочек в Северо-Кавказском регионе, включая феминицид, убийства «во имя чести», детские браки, браки по принуждению, похищение женщин и девочек для вступления в брак по принуждению и калечащие операции на женских половых органах». Комитет с озабоченностью отметил «отсутствие эффективного применения федерального законодательства о расследовании, судебном преследовании и наказании в случае подобных преступлений».

Российская делегация заявила, что калечащие операции на женских половых органах наказываются по закону: они квалифицируются как «умышленное причинение средней тяжести либо тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, или повлекшего за собой потерю какого-либо органа или утрату органом его функций». 

Что дальше

Ирина Костерина считает, что российские НКО, и в первую очередь «Правовая инициатива», сделали все, что могли: «Своими исследованиями и докладами они лоббировали эту тему, пытались лоббировать ее на законодательном уровне, презентовали доклады депутатам и политикам. Если честно, мне кажется, что было сделано достаточно для того, чтобы что-то сдвинулось». Но, сетует она, проблема „женского обрезания“ мало интересует не только политиков и законодателей. 

По словам Ирины, даже некоторые феминистки и исследователи заявляли, что в России много других серьезных проблем с правами женщин: «Например, у нас один из самых высоких уровней домашнего насилия в мире по отношению к женщинам, тогда как женское обрезание – это просто «частный случай». Поэтому не стоит его отдельно лоббировать, когда есть глобальная проблема – нам нужен закон о домашнем насилии, у нас декриминализованы домашние побои, и вообще работы достаточно. Поэтому тема не получает поддержки снизу». 

Где же выход? «Как и в других странах – просвещение, – убеждена Ирина.  – Должна быть непосредственная работа с женщинами, которые принимают решение об операциях. Это матери, бабушки, сестры. Им надо рассказывать, что эта практика не исламская, потому что иначе они уверены, что поступают как хорошие мусульманки. С ними, конечно, должны работать врачи, религиозные деятели и психологи. В идеале хорошо бы общаться и с самими женщинами, осуществляющими операции». 

Такая работа в рамках просветительских проектов ведется в Африке и на Ближнем Востоке. Там в 17 странах ООН осуществляет крупнейшую глобальную программу по ликвидации практики нанесения увечий женским половым органам. ЮНФПА совместно с Детским фондом ООН (ЮНИСЕФ) оказали поддержку более 3,3 млн девочек и женщин, в 13 странах были приняты законы, запрещающие данную практику, а также выделены средства на их реализацию. 

«Вместе мы сможем искоренить практику калечащих операций на женских половых органах к 2030 году, – уверен Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш. – Это самым положительным образом скажется на здоровье, образовании и экономическом развитии девочек и женщин».